исторические символы города - кораблик на шпиле Адмиралтейства,
"Медный всадник" и ангел на шпиле Петропавловского Собора.
Согласно статье 8 "Устава Санкт - Петербурга",
городской традицией является полуденный
пушечный выстрел сигнального орудия с
Нарышкина бастиона Петропавловской крепости.
1
Предложение провести преддипломную практику в Ленинграде было встречено нами с восторгом.
Мы - это два друга, прошедшие вместе все пять лет учебы в институте и завершающие ее совместным дипломным проектом.
Для меня это предложение было особенно важно тем, что наконец появилась возможность побывать в городе, виртуальный образ которого столько лет заменял в моем сознании образ реальный.
Смущало только одно обстоятельство. Вопросами жилья институт не занимался. Это было основным условием поездки.
Но мы, молодые и уверенные в себе, не сомневались, что отель нам обеспечен. Тем более в конце февраля.
С этой уверенностью, мы сели на московский поезд.
В столице собралась часть нашей группы, такие же "путешественники". Кто - то направлялся в Ригу, кто - то - в Минск, а мы - в Ленинград.
Этот своеобразный "выпускной вечер" было решено провести в каком - нибудь московском ресторане.
Наша самоуверенность разбилась о первую же дверь. Мест не было нигде, а если и были, то не для нас.Даже в тот холодный зимний вечер обычного рабочего дня.
Занятые своими проблемами, мы не обращали внимания на то, что происходило вокруг. А стоило.
В первой половине января, незадолго до нашего приезда, произошли события, потрясшие всю страну. Конечно, информацию тщательно скрывали, но слухи доходили, обрастая все новыми подробностями.
Столица гудела. Люди были в шоке.
Ведь то, что случилось, касалось почти каждого жителя города, да и не только его.
В январе того года в Москве прозвучали сразу несколько взрывов, в результате которых погибли семь человек. Подобных террористических актов в Советском Союзе не было почти пятьдесят лет.
Первый из них произошел в метро. Бомба взорвалась в вагоне поезда на перегоне между станциями "Измайловская" и "Первомайская". Этот взрыв повлек за собой наибольшее количество жертв, поскольку в это время в поезде было много людей.
Кроме взрослых, погибли и дети, которые вместе с родителями возвращались с новогодних елок.
Взорванный состав подали на "Первомайскую" и пассажиры нескольких поездов, проследовавших через станцию без остановки, видели развороченный вагон и окровавленных людей на платформе.
Советские средства массовой информации о трагическом происшествии не сообщали, но по Москве мигом разнеслись слухи о сотнях погибших.
Другой взрыв прогремел на улице 25 Октября, ныне Никольской, совсем рядом с Кремлем. Здесь заряд взрывчатки был спрятан в мусорном баке.
Ночью, перед нашим приездом в Москву, произошло еще одно неординарное событие - крупнейший в истории города пожар. Сгорела гостиница "Россия", тогда самая большая в Европе.
Конечно, мы воспользовались случаем и отправились посмотреть на последствия пожара, особо не надеясь, что нас пустят к месту происшествия ближе, чем за километр.
Однако улица была открыта для движения транспорта и пешеходов. Несмотря на то, что через каждые десять метров стоял милиционер, который запрещал останавливаться, картину можно было рассмотреть довольно подробно.
Кстати, материалы следствия до сих пор не опубликованы, но можно не сомневаться, что здесь тоже произошел террористический акт.
Гостиница "Россия", ныне разобранная, представляла собой в плане прямоугольник, одна из сторон которого выходила на набережную Москва - реки, другая смотрела на Кремль и Красную площадь, третья - в сторону нынешней улицы Варварка, а четвертая - прямо на комплекс зданий ЦК КПСС, главного штаба той самой, единственной, Коммунистической партии Советского Союза.
Сплошные символы имперской власти.
Пожар произошел в корпусе, смотряшем на здания Центрального Комитета КПСС.
С улицы все выглядело довольно странно. Часть номеров выгорела полностью, причем не подряд, а в своеобразном "порядке". Словно кто - то ходил по этажам со списком и поджигал определенные комнаты.
Мы завершили этот день на Новом Арбате - тогда он назывался Калининским проспектом - так и не попав ни в один ресторан.
Решение вопроса было отложено на завтра, а, чтобы немного согреться после блужданий по зимней Москве, мы направились в кино. Точнее киноконцертный зал "Октябрь".
Построенный одновременно со всем проспектом, это был не просто кинотеатр, а, своего рода, многофункциональный коиплекс. В нем было два зала. Большой - для концертов и кинопремьер. Малый зал предназначался для развлечения многочисленных гостей столицы всяким кинематографическим барахлом.
Вот туда мы и отправились, чтобы отдохнуть и согреться.
Еще на подходах к зданию стали попадаться искатели лишних билетов и, судя по их количеству, в Большом зале сегодня должно было быть что - то интересное.
Но это не для нас. Мы хотели тепла и отдыха и даже не взглянули на афиши.
Каким - то образом, случайно, я оказался, вместо Малого, в фойе Большого зала, того, куда стремилась попасть безбилетная толпа на улице.
В первом ряду оказалось одно свободное место, которое я нагло занял. Так в нем и просидел до конца.
В семидесятые годы прошлого века было принято проводить авторские вечера известных композиторов. Эти мероприятия проходили в лучших залах Москвы, в них принимали участие самые известные артисты того времени, "звезды" эстрады, поэты, писатели.
Публика в зале собиралась элитная, а почти каждый такой концерт транслировало Центральное телевидение СССР.
Так, случайно, я оказался внутри того, что сейчас называется "светской тусовкой", вернее ее прообразом.
Может быть людям, более близким к подобного рода мероприятиям, мой рассказ покажется наивным.
Но представьте себе провинциала, пусть и не один раз бывавшего в Москве.
Оказаться на "звездном" концерте, в первом ряду, вблизи знакомых и любимых всей огромной страной людей!
Такое забыть трудно.
А в ресторан мы все - таки попали.
На следующий день.
2
Город, исчезающий в метелях,
Город, ускользающий по льду.
Город, где едва ли мы неделю
Солнечную наберем в году.
Мрак дневной твоих дворов-колодцев
И круженье проходных дворов.
И свиданья все - на "Маяковской",
Расставанья - у Пяти углов.
Город утонченного эстетства,
Город стильной лиговской шпаны.
Город, убегающий, как детство.
Город, разноцветный, словно сны.
Елена Карелина
Санкт - Петербург. Бывшая столица Российской империи,
Для моего поколения он так и остался Ленинградом - городом - мечтой, городом воспоминаний.
В Москву я приезжал или проезжал через нее довольно часто. Вопрос - где провести ночь - меня там не беспокоил. Благодаря многочисленной диаспоре.
С "Северной столицей" было иначе.
Родственников нет, а о гостиницах в те годы не могло быть и речи.
Поэтому, в отличие от Москвы, Ленинград оставался для меня местом виртуальным, дающим простор воображению. Так продолжалось до первой встречи.
Той самой, о которой этот рассказ.
С первого взгляда город так поразил меня, что и сегодня, объездив множество стран, я чаще сравниваю тот же Париж, Лондон, Вену или Рим не с Москвой, а с Ленинградом. Простите, Санкт - Петербургом.
На фотографии - Зимний дворец ночью.
Не раз пройдены анфилады залов Эрмитажа, Русского музея, Петергофского и Екатерининского дворцов, километры набережных и проспектов. Кажется, что за эти годы видел все.
Однако в каждый мой визит. город преподносит очередной сюрприз, тем самым давая понять как мало я о нем знаю.
Еще одна ночь в поезде и в пять часов утра мы, два друга, оказались на Московском вокзале в Ленинграде.
И сразу нырнули в темноту, в промозглую февральскую, пока еще, ночь, в поисках гостиницы.
Сначала обошли район вокзала, а потом постепенно стали расширять зону поиска.
Мест, конечно, не было нигде. Даже на одну ночь.
Вернее не было для нас, провинциалов, не умеющих давать взятки.
Когда, очерченный нами круг, охватил районы, находящиеся южнее Московских ворот, мы поняли, что вариант номер один результатов в ближайшее время не даст.
Но было еще два, запасных, оставленных на завтра.
Первая встреча с городом и первая ночь в Ленинграде.
Мы провели ее в частном секторе, у какой - то старухи, которая жила рядом с вокзалом, на Лиговском проспекте. Содрав с нас большие, по тем временам деньги, она добросовестно их отработала, половину ночи рассказывая историю своей жизни.
Утром, поблагодарив "добрую старушку", мы отправились приводить в действие вариант номер два, а третий - пожить у родственников моего друга, оставили на самый крайний случай.
На вариант номер два особых надежд не возлагалось.
Парень из нашей группы, который тоже проходил практику в Ленинграде, оставил нам, на всякий случай, номер своего телефона.
Вариант номер два сработал.
Нам на помощь была брошена целая армия ленинградских подружек нашего однокурсника - ловеласа.
Мать одной из них и устроила нас в гостиницу. Это была не просто мама, а мама - прокурор.
По ее приказанию, в два часа дня нам было велено прибыть по такому - то адресу. Это оказался отдел уголовного розыска, где нас встретил, после звонка из прокуратуры, веселый парень - оперативник, который в течении пяти минут нашел то, что мы искали весь вчерашний холодный февральский день.
В гостинице нас приняли настороженно, но поселили, хотя не в самый лучший номер.
Взглянув в окно, мой друг сначала застыл от неожиданности, а потом начал смеяться.
Что такое?
"Видишь эти окна напротив?" - спросил он. "Ты знаешь, кто там живет?". Откуда мне знать.
"Наш третий вариант - мои родственники".
Теперь настала очередь смеяться мне.
История с гостиницей на этом не закончилась. Приближалось восьмое марта. Ожидался большой заезд туристов.
Где - то за несколько дней до праздника было велено собирать вещи и освобождать помещение.
В ответ на наш вопрос администратор заявила, что официальной просьбы о нашемм вселении она не получала, а телефонный разговор "к делу не приложишь".
Недолго думая мы позвонили прямо маме - прокурору и уже через час передавали администратору гостиницы письмо, напечатанное на грозном бланке с множеством печатей, которые веселый оперативник наставил везде, где только можно.
И тут был задан вопрос, видимо долго мучавший персонал гостиницы.
Кто же мы такие - подследственные или наоборот, находимся здесь по работе?
В ответ прозвучала чистая правда - ведь о какой работе идет речь не уточнялось. Пусть думают, что хотят.
После зтого "признания" мы были приглашены в кабинет директора, который лично вручил нам ключи от самого лучшего, по его словам, номера.
Впереди нас ждал целый месяц в прекрасном городе, который даже в промозглую февральскую погоду выглядел великолепно. Как говорят - красоту ничем не испортишь.
Нужно было многое успеть. Дворцы, музеи, театры. Кстати о театрах.
Для родственника моего друга, квартира которого оказалась прямо напротив наших окон, достать билеты в любой театр города не представляло никаких проблем.
Мы выбрали два самых известных - Мариинский, в то время - театр оперы и балета имени Кирова, и знаменитый БДТ - Большой драматический театр, которым тогда руководил Георгий Товстоногов, а теперь он носит имя великого режиссера.
В один из тех же промозглых дней конца февраля мы отправились в Кировский театр, заблудились и, конечно опоздали.
Спектакль уже начался и суровая билетерша, как - то странно на нас взглянув, внезапно подобрела и предложила, чтобы не мешать соседям, досмотреть первое действие с верхнего яруса.
Мы не возражали и, отметив вежливость и культуру ленинградцев, поднялись на пятый этаж, на галерку, благо балет состоял из пяти актов, а в первом же антракте отправились на поиски своих "законных мест"
Только тогда мы поняли причину внезапно возникшей вежливости билетерши. Дело было отнюдь не в культуре и интеллигентности ленинградцев.
Открыв тяжелую дубовую дверь, мы оказались, нет, не в царской ложе, но рядом с ней.
Это были места которые предназначались для иностранцев и только для них.
В этот вечер ложу заполняла группа английских туристов, а в стороне чернели два пустых стула - наши места.
Иностранные гости резвились. Нам тут же было предложено что - то похожее на "Попкорн" и вечер англо - советской дружбы начался. К концу пятого акта, несмотря на наш школьный английский, мы уже общались довольно уверенно.
В следующих антрактах подтянулись другие члены их группы. Все это было больше похоже на веселый вечер в лондонском пабе, а не на посещение одного из лучших театров мира.
Это мы так считали и, надо сказать, совершенно справедливо. Мариинский театр и сегодня сохраняет этот статус.
Но для "западных гостей" Россия оставалась страной с медведями на улицах.
Мы расстались, оставшись каждый при своем мнении, но накачанные английским пивом из, неведомых нам тогда, металлических банок.
Эта история тоже имела продолжение.
Мы встречали наших "знакомых" англичан еще не один раз. В "Эрмитаже", в "Пассаже" на Невском проспекте, в Русском музее.
Иногда наши пути пересекались весьма странным образом.
Эта небольшая группа "оттуда", при мизерном количестве иностранных туристов, резко выделялась на фоне окружающего пейзажа "советского" Ленинграда.
Однажды мы стояли на трамвайной остановке в районе, весьма далеком от "туристских троп". И надо же такому случиться, что прямо напротив, остановился перед светофором автобус с гордой надписью "Интурист" и со "старыми знакомыми" внутри.
Увидев нас, почти вся группа выскочила из автобуса и эти непосредственные англичане стали бурно выражать свой восторг, перекрыв при этом уличное движение.
Нетрудно себе представить, как все это выглядело на фоне серой толпы на остановке, в промозглый февральский день.
"Спектакль" продолжался минут пять, но, когда автобус, наконец, уехал, мы обнаружили, что толпа людей на остановке как - бы немного отодвинулась от нас, образовав своего рода "стерильное пространство".
Хотел написать "к нашему удивлению", но это неправда. Удивления никакого не было. Такой реакции "простых советских людей" следовало ожидать.
Апофеозом этой забавной, глядя из сегодняшнего времени, истории стала встреча в ресторане гостиницы "Астория".
Этот отель, расположенный напротив Исаакиевского собора, считался тогда одним из самых престижных в городе.
Несмотря на политические катаклизмы, он сохранился почти в первозданном виде со всеми своими мраморными скульптурами, фонтанами и антикварной мебелью. Вероятно благодаря, венчавшей его фасад, все той же гордой вывеске "Интурист".
Сегодня трудно поверить, но до пожара в гостинице "Россия", то есть до времени описываемых мной событий, можно было свободно зайти в любой отель Советского Союза.
Даже в тот, где жили немногочисленные иностранцы.
После серии терактов все изменилось.
Появились "карточки гостя". Швейцар, а иногда не только он, проверял пропуска, словно в проходной оборонного завода.
При больших отелях появились даже бюро пропусков, где человек со стороны мог заказать разрешение за несколько дней до входа, при этом заполнив специальную анкету и обязательно указав в специальной графе цель визита. Например - посещение ресторана.
Только при полной уверенности в положительном решении вашей просьбы, можно было заказывать столик.
Но в то время все было иначе. Просто утром заказали столик на двоих, а, в этот же день, вечером, с изумлением смотрели на, расставленные на белом мраморе, кулинарные изыски.
Мне кажется, что эти блюда мы не заказывали. Но выяснять отношения в подобном месте нежелательно.
На данном этапе нужно было решить другую проблему - как это все съесть и выпить?
Помощь пришла неожиданно.
"Наши" знакомые англичане с шумом ввалились в зал, заняв сразу несколько столиков.
Чинный, вальяжный ресторан "Астория" превратился в английский паб. Так "наши" "интуристы" прощались с Ленинградом.
Увидев их, мы хотели спрятаться.
Но куда? Нырнуть в один из фонтанов? Слишком мелко. Под стол? Хулиганство.
Но нас уже заметили. И пригласили, если так можно назвать дикие крики радости.
Вы знаете, я даже не предполагал, что англичане столько пьют. Стереотип надменного джентльмена - британца, засевший в наших головах, растаял мгновенно.
Так мы простились с этой веселой группой, раскованной и свободной.
Теперь, глядя с другой стороны, я понимаю, что не все так просто.
В каждой стране, городе, семье есть свои проблемы. И, в конце концов, находясь на отдыхе, эти люди могли позволить себе расслабиться.
Для нас же это был "глоток свободы", как мы тогда думали.
Захмелевшие "интуристы" отправились спать. А мы вернулись в "развитой социализм", то есть на свое место. И в изумлении остановились.
Белый мрамор стола был пуст, лишь в центре стояла вазочка, до краев наполненная... черной икрой. По словам официантов, все поданные ранее чудеса кулинарии съели мы и наши гости.
Осталось только оплатить счет. Но что делать с таким количеством икры, продукта в те годы "супердефицитного" и просто вкусного.
А мы, уже почти инженеры, и не найдем решение. Нашли. Взяли с, еще не убранного, соседнего столика кожуру от апельсина, заполнили ее "дефицитом" и положили в карман.
Весь следующий день прошел в предвкушении вечерней трапезы.
Но, вернувшись в гостиницу, обнаружили, что ваза, в которую мы положили два "апельсина" пуста. Может быть во время уборки номера их просто выбросили, как кожуру. А может и нет.
Делать нечего. Принимаем первую версию. А хлеб и масло, купленные для этого торжественного вечера, пригодились для бутербродов с колбасой.
3
Наша преддипломная практика продолжалась. Вернее еще и не начиналась.
К тому времени почти все бытовые вопросы были решены.
Из отеля нас больше не выселяли - ведь у людей такая тяжелая и опасная работа. С театрами и ресторанами проблем тоже не было.
С агентами "вражеского государства" контакт установлен.
Осталось только получить материалы для дипломного проекта.
Просыпаясь каждое утро, мы, как юные пионеры, давали сами себе торжественную клятву. О том, что с завтрашнего дня приступим к работе.
Наконец этот день, как бы его не отодвигали, настал.
Мы стоим перед старинной дверью. Здание, где нам предстоит работать - одно из известнейших в Ленинграде.
На фотографии - Арка Генерального штаба.
Дворцовая площадь, Зимний дворец, а напротив, знаменитая арка бывшего Генерального штаба царской армии. Вот здесь, в одном из крыльев этого гигантского сооружения, располагался институт, в который нас направили на преддипломную практику.
Казалось, что сейчас, за этой старинной дверью. перед нами откроется анфилада роскошных залов, блеск наборного паркета, холодный хрусталь огромных люстр. Словом все, как в соседнем Зимнем дворце.
Подавленные мощью этого величественного здания, мы робко переступили порог.
И увидели... хаос, развал и грязь.
Известный всей стране памятник архитектуры с наружной, фасадной стороны выглядел довольно прилично. Все - таки главная площадь "второй столицы". Но внутри...
Растерзанное многочисленными арендаторами, здание медленно умирало.
Каждая, находящаяся здесь конторка с трудом поддерживала свой "уголок". Да и что можно было сделать при их нищенском бюджете.
Так было в центре города и не только. И, если фасады домов, расположенных вдоль главных улиц, власти старались хоть как - то поддерживать в приличном виде, то рядом, в переулках, картина была совершенно иная.
А что же говорить про дворы, подъезды и квартиры, большей частью коммунальные. Те, в которых родились, выросли и постарели многие коренные ленинградцы.
Мы бродили по, заваленным мусором, коридорам, путались в многочисленных переходах, лестницах, комнатах. Нами никто не интересовался, мы стали лишней обузой. Да и сам институт тоже был никому не нужен. Как и множество других.
Нам отметили командировочные удостоверения и велели прийти перед отъездом.
Впереди оставалась целая неделя свободы. И мы с головой окунулись в прекрасный город, его музеи, выставки, фестивали и, конечно, "злачные" места - бары и рестораны.
Так, что к концу нашей поездки я мог по памяти рассказать, где и что расположено, например, на Невском проспекте. Ну не на всем, но на большей его части.
Мне достался "счастливый билет". Выигрыш - месяц в городе, которым я грезил с детства.
Это первое знакомство подарило мне незабываемые впечатления на всю дальнейшую жизнь.
Хотелось задержаться здесь, но, оплаченный государством, "лимит времени" был исчерпан. Оставалась лишь надежда на скорое возвращение.
А что с дипломным проектом? До самого нашего отъезда нужные материалы в институте так и не нашли. Думаю, что даже не искали.
Через месяц, после большого скандала, их прислали по почте.
4
Отгремели давно наши медные трубы,
Осень жёлтая шлёт письма с той стороны.
Но друг друга ещё мы немножечко любим,
Мы - вчерашние сны - никому не нужны.
Мы друг другу никто и от этого легче.
Не болит, не щемит, не срывает мосты.
У меня свой рассвет, ты встречаешь свой вечер.
И сейчас мы стоим у последней черты.
Я не буду, я не буду целовать холодных рук.
В этой осени никто не виноват, не виноват.
Я уехал, я уехал в Петербург,
А приехал в Ленинград
Борис Моисеев
Прошли годы.
Мы уже не те два провинциала, которые смотрели на мир широко открытыми, наивными глазами.
Сколько раз потом я бывал в "Северной столице", но тот, первый визит с его немудреными приключениями, навсегда врезался в мою память.
Теперь о последнем визите. Так мы тогда думали, собираясь в эмиграцию.
Конец восьмидесятых годов прошлого века. Великая страна распадалась, а вместе с ней и наша, с таким трудом созданная "ячейка общества".
Что - то, необъяснимое, ирреальное вдруг подняло с мест сотни тысяч людей, оторвало их от налаженного быта и отправило в дальние страны.
Правда только тех, кто имел на это "право" - немцев, живших в России веками и выглядевших как типичные русские колхозники, армян, бежавших от страшных бакинских погромов.
Ехали греки, вдруг вспомнившие, что их родина оказывается немного южнее, ехали корейцы, карелы - в общем начался классический массовый побег с тонущего корабля.
И, конечно, евреи уезжали в "свой Израиль", куда их много лет "посылали". Именно в Израиль, а не через Вену и Рим в Америку.
Ворота в США закрылись и поток аккуратно повернули в южном направлении. Как - то так все сразу и очень согласованно.
Конечно, эмиграция огромных, в основном неплохо устроенных и чисто русских по ментальности, масс людей - это была совсем не мистика, а реальность, не стихийная, а тщательно спланированная акция.
Мы познакомились в самый разгар этого "смутного времени". В Ленинграде, куда я приехал попрощаться с многочисленными друзьями.
В кармане уже лежала виза и билет на поезд до Будапешта. До отъезда в "никуда" оставалось всего несколько дней.
Ленинград, как и вся страна, находился в коллапсе. Но, как истинный интеллигент, преподнес мне на прощанье свой особый подарок.
Она выросла в семье коренных петербуржцев, "последних из могикан".
Во время "Блокады" ее родители оставались в городе, выжили и вернулись к нормальной жизни.
Одна дочь, поздний ребенок.
Мы гуляли по прекрасному городу, не замечая того, что творилось вокруг. Для нас он был тем же старым, романтическим Ленинградом.
Что было дальше? Ничего.
Слишком поздно мы встретились.
Я уехал в "никуда".
А она? Она не могла, потому что не имела на это "право". И еще - престарелые родители.
Такое оно было - последнее свидание с городом моих детских грез и поздней любви.
5
Двадцать лет в эмиграции - это практически новая жизнь. Прежние чувства постепенно размываются, воспоминания кажутся чем - то нереальным.
Часто задаешь себе вопрос - а было ли это или просто сцена из очередной "мыльной оперы" засела в голове, превратившись в воспоминание.
И вот теперь, спустя двадцать лет, я снова еду в Санкт - Петербург, город, где живет все еще дорогой мне человек.
Раннее утро. Московский вокзал. Конец февраля. Как тогда, в первый приезд.
Меня встречают. Мы садимся в старенькие "Жигули".
Ехать недалеко. Невский, немного по Садовой и мы "дома".
В знакомой "коммуналке" почти ничего не изменилось. Тот же бесконечно длинный коридор, огромная кухня со старыми газовыми плитами - их здесь штук семь, туалет с "персональными" крышками.
На каждой - фамилия владельца.
Моя последняя любовь, прощальный подарок Ленинграда, живет одна в тех же, заставленных старой мебелью, завешанных коврами, комнатах.
Все как было тогда, только нет родителей, ушедших в мир иной. А их внуки здесь бывают редко.
Воистину - уехал в Петербург, а приехал в Ленинград.
Только ту песню можно дальше не продолжать. Любовь прошла, воспоминания растаяли. Меня встретил совсем другой, незнакомый человек.
Дом, из которого я отправился на поиски "нового" Санкт - Петербурга, фасадом выходил в переулок, расположенный недалеко от Садовой улицы. Самый центр "второй столицы".
Парадный вход закрыт наглухо. А вместе с ним и широкая беломраморная лестница.
Жильцы и гости пользовались бывшим "черным входом", где на узких ступеньках хватало места только для одного человека. Второму приходилось ждать пока не подымется или не спуститься первый.
Переулки с разбитым асфальтом, переходящие из одного в другой дворы - колодцы, прекрасные фасады домов, сегодня неухоженные, но и, в таком виде, сохранившие былое величие.
По мере приближения к Невскому проспекту ленинградская аура постепенно исчезала.
![Зимний дворец ночью []](http://world.lib.ru/img/o/optimizm/optimismleningrad/spb-1.jpg)
![Арка Главного штаба []](http://world.lib.ru/img/o/optimizm/optimismleningrad/spb-2.jpg)
